НЕ ПЕРЕВЕЛИСЬ ЕЩЁ НА РУСИ

МЫСЛИТЕЛИ-БОГАТЫРИ

Просматривая накопившиеся газеты самой разной, порой противоположной ориентации, я вспомнил о том, что давненько не слышал Игоря Васильевича Гевашева, старого моего знакомого. Позвонил и обрадовался тому, что он найдёт пару часов для встречи со мной. И подумалось о том, что будь моя воля, я бы поставил его во главе Государства Российского, естественно такого, которое было до расчленения СССР. Не полукровку, а истинно русского и по бабушкам и дедушкам, и по маме и по папе! Ныне пенсионера по возрасту, но не по заслугам, о котором по понятным, по крайней мере, мне причинам, мир просвещённый ничего не знает и не ведает, а жаль! И вот почему...

В феврале 2003 года с мыслями о том, что не перевелись ещё на Руси чудо-богатыри и к тому же мыслители, я заскочил к нему так просто повидаться, а может и помочь по мелочам, хотя у меня самого не было материальной возможности жить на широкую ногу. Но не идти ведь в гости с пустыми руками! Чай крупнолистовой, цейлонский, конфет шоколадных коробка должны были скрасить наши не столь частые встречи.

Мы, русские, сами с усами, всё норовим в одиночку решать проблемы семейные, а то и глобальные. И в этом и корень зла и всех напастей.

В кейсе моём была кроме чая и коробки конфет непонятно где приобретённая газетёнка со странным шокирующим названием "Стенка на стенку" тиражом в тысячу экземпляров. Националистического содержания. Если по-честному, она произвела на меня тягостное впечатление. И невольно подумалось, что лучше бы её вообще не было.

Но я не мог не обратить внимания на знакомую фамилию Гевашева и книги, рекламированные для приобретения.

Пожалуй "Кайропрактика по-русски" и "Английский без проблем" и стали лучами света в тёмном царстве националистических страстей. Вот я и заехал к нему, чтобы поздравить с изданием книг и узнать как это ему, человеку несостоятельному, удалось осуществить.

– Как это даром? – тотчас возмутился он, искренне радуясь моему крепкому рукопожатию и объятиям, вслух оценив и чай и конфеты. И намекнув, что истинно русские люди никогда с пустыми руками в гости не приходят. И наша наиважнейшая задача в местах проживания сохранять традиции дедов наших и русский дух. И для приличия повозмущался теми, кто его халатно издал. И погоревал по поводу того, что о его новейшем вероисповедании мир ничего не знает и не ведает. А его науку сохранения человека как человека, которую я назвал Социальной логикой России, преподавать надо с пелёнок каждому независимо от национальности и не только у нас, но и по всему миру. Для того чтобы люди одумались и стали на социалистический путь. Так как эта логика железная, как наука самозащиты, спасает людей от инфаркта и инсульта, восстанавливая правильный физиологический сон.

- Странно, издатель тебе помог в таком деликатном деле, а ты его так нелестно характеризуешь. Что-то я тебя не совсем узнаю! Может ты и не ты вовсе, а лицо, так сказать, подставное? Время-то, в какое живём! – возбуждаясь, заговорил я. – Даже поговаривают о том, что Горбачёв вовсе и не настоящий Михаил Сергеевич, а так сказать двойник из-за бугра.

В квартире с протекающими потолками и потускневшими от времени обоями на стенах и деревянным полом с облезлой коричневой краской кроме нас двоих находилось ещё два человека. И Игорь Васильевич поспешил их мне представить.

– Знакомься! Это так называемый Роман собственной персоной, а это Валерий Григорьевич по кличке Чернышёв. На такое шутовское представление своих знакомых, я соответственно отреагировал следующим образом:

- А что знакомые твои люди как люди! И в своём уме. По-моему трезвые, сразу видать, что периферийные. Бьюсь о заклад, что не москвичи и потому... - Я сделал многозначительную паузу.

– Если не москвичи, то не люди что ли?

– Почему сразу не люди? – Я обнял Валерия Григорьевича и сразу почувствовал в нём родного человека. – Люди как люди. И одеты и обуты и видно позавтракали всласть, – не обращая внимания на его реплики, - продолжал я. – И деньжата у вас водятся, не то, что у нас с тобой, Игорь Васильевич, – пошутил я, критически осматривая своих новых знакомых.

- Пойду, позвоню, – поднялся с кресла Валерий Григорьевич, который стоял всё время и на секунду присел, но тотчас поднялся, словно его осенила какая-то сногсшибательная мысль.

- Ты что сюда пришёл звонить? – тотчас возмутился Игорь Васильевич. – А ну остынь. Я сам звонка жду! Ишь, какой прыткий! Представляешь, - попытался он прояснить ситуацию. – Это безобразие продолжается годами. И знакомит меня… меня, понимаешь, Его величество Человека с разного рода проходимцами.

– Роман, что проходимец? – побагровел Валерий Григорьевич.

– Ну, зачем так утрировать? – тут же отреагировал Игорь Васильевич. – Да ты сиди! Охолонь!.. Чайку, кофейку попьём и по чести – совести разберёмся, что к чему. Выясним, кто есть кто в нашем суетном и в то же время в бессовестном мире, а сейчас...

Так и стал я невольным свидетелем и участником нелицеприятного выяснения отношений и, прежде всего защитником и сторонником всех высказываний Игоря Васильевича. Чему тот был несказанно рад.

– Вот Валерий Григорьевич, – начал я, – по внешнему виду человек доброжелательный, хотя и выходит из себя, собственно говоря, по пустякам.

В это время пока грелся чай, Гевашев разъяснял знакомым вполголоса кто я такой. Что доморощенный учёный! С судьбой трудной. И что нас с ним связывают, чуть ли не родственные отношения. Что вполне соответствовало действительности. Я тоже говорил и не мешал ему говорить между паузами для большей убедительности.

Надо заметить, что убеждать и разъяснять это далеко не одно и то же.

И Гевашев и я, как его ученик и последователь социальной (Железной) логики России, применяли на практике редчайший метод разъяснения, который неизвестен правящей верхушке и отсюда наши беды.

– И таак, - подытоживая, продолжал я, - жил, и понятия не имел, кто же в городе нашем хозяин, пока Его величество человек, – я ткнул пальцем в своего старого знакомого, – не объяснил.

Видели бы вы как изумились новые знакомые!

– Разве не мэр Москвы хозяин города?

Пришлось Игорю Васильевичу объяснить, что благозвучную русскую фамилию, позаимствовал Кац у одной из своих жён. Но миллионы людей думают, что он русский! По-русски, без акцента, говорит. Пишет тоже по-русски. Живёт и здравствует, но почему-то под чужой фамилией. И не только он один такой умный!

– И мы все должны обеспокоиться бедственным нашим положением, и разоблачать тех, кто по злому умыслу прячется под русскими фамилиями и именами, – попытался я продолжить его мысль. И это по чести и совести...

Но товарищ Валерия Григорьевича, до поры и времени молчавший, перебил меня.

– Совесть у всех разная.

– Истину глаголит! – вставил, указывая указательным пальцем в сторону гостя, Игорь Васильевич. – Да и вообще далеко пойдёт...

– Разумеется, – развеселился я, – если ГАИ не остановит.

- Сейчас нет ГАИ...

Я всё ещё продолжал смеяться, наблюдая за присутствующими. Рассматривал крепыша, с короткой причёской, ниже среднего роста с правильными чертами смуглого лица. Бросилось в глаза то, что держался мой новый знакомый прямо, глаз не прятал, смотрел пристально, и казалось, замечал всё.

– Вас как звать-величать? – простодушно обратился я к нему, переставая смеяться, подавая руку.

– Роман.

– Да ни какой он не Роман! – тотчас отреагировал Игорь Васильевич, ставя на стол поднос со стаканами чая в подстаканниках.

– А кто? – строго спросил я, давая понять, что самодеятельность в моём присутствии нон пассаран!* Не пройдёт!*

– Ну, Рафик!

– Таак! А по батюшке?

– Раитович.

– Вот это другой компот. А то Роман! – расхохотался Игорь Васильевич, снимая общее напряжение.

– Конспирация! – захохотал и я. – Ну, а вы, - обращаясь к другому худощавому знакомому, спросил я: - Тоже подставной? Как вас звать-величать?

– Валерий Григорьевич.

– Звучит! Валерий Григорьевич! – повторил я. – И фамилия есть?

– Он-то настоящий Гайсин, а прикидывается Чернышёвым! – вставил старый мой знакомый. - Поди, разберись, кто есть кто в бывшей Российской империи? Кстати, никогда не думали вы о том, что империя женского рода?

– Это что-то новенькое! – с пафосом закричал я. - Разъясни нам, неучам с дипломами, как ты это, родной, понимаешь?

– Территориально кто мы?

– Как кто?.. Евразия!

– А какого рода Евразия?.. Правильно!.. Женского. И Россия – женского рода!

Я ничего пока что не понимал и признался в этом.

– Да, что тут не понятного?

– Ты кто... мужик или баба?

Обескураженный такой постановкой вопроса, я мотнул утвердительно головой, поясняя, мол, мужик и при том самый настоящий со стабильным продолжением отцовского рода.

– Может Валерий Григорьевич не мужик, что молчит?

Валерий Григорьевич попытался кое-как оправдаться, засмущался и всё время норовил выйти в коридор, к телефону, но Игорь Васильевич, как хозяин, был на чеку и не разрешал звонить. И разъяснял всем присутствующим, в том числе и мне своё поведение:

– Он людям занятым и не очень занятым голову морочит своими бредовыми предложениями. Без копейки в кармане, а говорит и ведёт себя развязно, как будто миллионер.

– А что тут плохого? – тотчас завёлся тот. - Люди звонка ждут, а ты, Васильич, тормозишь... Мешаешь только!

– Я никак не пойму, кто вы? – вставил я.

– Гайсин по отцу, а по матери Чернышёв.

– Ну, теперь понятно!

– У меня есть брат, продюсер Никоса.

– А это кто?

– Знаменитый художник... Никос Сафронов.

Я пожал плечами.

– Не слышал.

– Жаль, я бы через Сашку с ним бы вас познакомил.

– Ну, это не к чему. На тусовки я не хожу. Со знаменитостями не общаюсь, и вообще мы с Игорем Васильевичем стараемся держаться от них подальше.

– А чем конкретно вы занимаетесь, - уставился на меня Рафик Раитович, потирая ладони рук.

– Вот сейчас, - парировал я, – чай с вами пью, а вы бы молодой человек спустились бы вниз в овощной, там пряники медовые есть. На прошлой неделе брал – одно объеденье!

– Денег нет! – отрезал крепыш, как я узнал позднее бывший прапорщик, ныне военный пенсионер. – Ну, на нет и суда нет! – с досадой проговорил я, поднимаясь с дивана. – Сам схожу!

Игорь Васильевич не стал меня ни удерживать, ни отговаривать, зная мой нрав и потребность быть полезным не только в своей семье, но и в обществе.

И действительно я взял самое необходимое: хлеб, сахар, молоко, масло сливочное, манку и пряников медовых, как обещал. Разумеется, всего понемногу не забыл и про спички и йодированную соль. Здорово, что всё это богатство в одном магазине, как ни странно под официальной вывеской "Овощи и фрукты", приобрести можно было.

Конечно, всё это мелочи, но если вдуматься, то без них – продуктов и предметов первой необходимости не обойтись в повседневной жизни.

Прежде чем войти в комнату, я постоял в коридоре и прислушался. Видно было, что страсти-мордасти накалились, и слышно было не только мне, но и на площадке, как Валерий Григорьевич убеждал моего старого знакомого принять самое активное участие, в каком-то прибыльном деле. На что тот категорично заявил:

– Не могу! Это однозначно!

Я открыл дверь и пошутил довольно-таки банально при всеобщем молчании:

– Не могу поднять ногуу! – Не ногуу, а ноогу! – Всё равно не могуу!

И объяснил важность произношения для сохранения неповторимого великого русского языка. И бесполезность соблюдать произношение в конкретной ситуации, когда малограмотная колхозница попыталась самостоятельно перелезть через борт грузовой машины, а мужчина – интеллигент с "поплавком*" на лацкане пиджака подтрунивал над ней вместо того, чтобы помочь.

– Им, - это бесполезно объяснять! – обронил вдруг мой старый знакомый с горечью. – Вот, к примеру, спроси их, что по их разумению или по понятиям означает слово "мразь"?

– Что мы, – возмутился молчавший Рафик, – прыгаем от одной темы к другой. Я так и не понял про женский и мужской род?

– Объясняю!.. Молодец! – похвалил мой старый знакомый, замечая, как Валерий Григорьевич старательно записывает в свою толстенную тетрадь, всё, что не слышит. – Молодец!.. Так и в человека правильного сформируешься... Таак вот, до Октябрьской революции страна наша была женского рода. Шлюхой, или по-современному - путаной! Таскалась со всеми. В одной бордели была и с и Германией, и с Францией и с другими лесбиянками.

Я стал вроде бы понимать.

– Слушай! Игорь Васильевич! – обронил я. – То о чём ты говоришь, замалчивается в средствах массовой информации.

– Ты имеешь в виду в средствах дезинформации и фальсификации истории СССР, – поправил он меня и я замолчал, слушая мысль дальше с биением сердца, до того искренне и проникновенно говорил он.

– Так вот, – продолжал он своё просвещение, – в то время жили – поживали люди разумные, так сказать, выходцы из многодетных семей и к тому же генетически сильные от рождения. И им это очень не нравилось, что Россия была слаба на передок. Что была покладистой. И её запросто безнаказанно насиловали все кому не лень. А во дворце хозяйничал Гришка Рассспууутин... – Слово Распутин великий просветитель нарочно растянул, давая понять связь времён. Тут мы все грохнули и разразились смехом. До нас, наконец-то дошло, что он имел виду. Игорь Васильевич поднял обе руки, нас, таким образом, успокаивая.

– Так вот этого Распутина все обожали! Особенно супруга Николая Второго. А царь, патология бытия, как известно, знал о болезни будущей жены, но женился вопреки здравому смыслу. Родился сын его больной лейкемией – неизлечимой по тем временам, да и, пожалуй, понынешним болезнью. А Распутин, этот богомольный чудотворец, был здоровенным сорокалетним мужиком. И с чувством, толком, расстановкой всех во дворце удовлетворял. И его мужское достоинство, как вещественное доказательство всех его сексуальных побед, хранится заспиртованным в стеклянной банке и в наши дни выставлено в кунсткамере, в бывшем Ленинграде, на всеобщее обозрение и восхищение сексуально озабоченных особ. И при интимной близости этот сексуальный маньяк приговаривал: "Не станет меня – не станет и вас!"

И как знаете, слова эти оказались пророческими. Как известно Распутин был против войны с германцами, а это не нравилось англичанам. И они совместно с князем Юсуповым его застрелили во дворце и сбросили в реку. А семью бывшего царя – полукровки и потенциальной патологии со всеми домочадцами и его самого большевики расстреляли! Но расстреляли уже не царя, а предателя, так как он отрёкся от престола. А кто расстрелял? Отвечаю, этот акт возмездия за горе и страдания генетически здоровых, но по происхождению простых людей совершили те, кто решил заняться всерьёз перевоспитанием населения и превращения его в образованный советский народ.

И как знаете, если кто запамятовал в связи с прихватизацией и горбостройкой, напоминаю, переименовали Россию в Советский Союз, то есть из шлюхи - потаскушки путём многочисленных хирургических операций и инъекций, таких как раскулачивание и коллективизация, получился мужик с мощной потенцией. И это стало символом и залогом всех наших побед! Я вижу...

И действительно мы все развеселились, вроде как стали единым целым. И я напомнил мыслителю о необходимости разъяснения своим братанам смысла русского слова "мразь".

– Давай лучше я сам объясню!- предложил я себя в качестве учителя, что, собственно говоря, соответствовало действительности. По образованию – я учитель. И считал и считаю своим гражданским долгом учить других. И не только языку Шекспира, но в связи с чрезвычайной ситуацией в стране – контрреволюцией в 1991 года и захватом власти номенклатурной буржуазией – уму-разуму.

– Валяй, коли, не шутишь! – повеселел Игорь Васильевич, подливая чай в наши стаканы. Медовые пряники исчезали прямо на глазах, и я поспешил ухватить один из них и положить рядом со своим начатым стаканом.

– "Мразь"... Слово мерзкое и пакостное по своей сути. И смысл в нём большой вложен. Но мне, как человеку старшего поколения, всё-таки седьмой десяток с год как пошёл ближе и роднее по точности своей слово-ярлык тоталитарного нашего прошлого "курва". Точнее этого ярлыка оборотням ЦК КПСС и не придумаешь, сколько не думай. Вот, к примеру...

Я так и не завершил своей гигантской мысли, как меня перебил Игорь Васильевич. Видно у него накипело столько горечи и отчаяния, что было невмоготу больше терпеть, и он торопился высказаться, словно бежал на пожар и стоял вопрос ребром о жизни и смерти.

– Мразь – это, когда офицер МВД без всякой угрозы для своего здоровья или безопасности для окружающих пользуется шоковым устройством, дотрагиваясь до сердца и позвоночника своей очередной жертвы, что категорически запрещено делать по инструкции.

Мразь – это, когда человек здоровый физиологически будь то мужчина, то ли женщина по своему желанию вырождает здоровое мужское начало. Злоупотребляя алкоголем и табаком, калекам и дебилам жизнь дарует.

Мразь – это, когда вместо того, чтобы издать книгу как книгу. Отредактировать, откорректировать, чтобы она глаз радовала своим шрифтом, своим дизайном. И чтобы по своей цене доступной была для большинства потенциальных покупателей. Да так, чтобы краска типографская не пачкалась, и издание не уродовало – мразь тиражирует просто издание со всеми огрехами и к тому же присваивает себе право издания, не согласуясь с автором.

Мразь – это, когда национальность свою человек не бережёт как зеницу ока, а даёт жизнь полукровкам и ведёт бескомпромиссную борьбу с теми, кто род отца бережёт...

Видно было, как гости заёрзали на местах – очевидно, не всё из вышесказанного им понравилось. Пришлось Игорю Васильевичу разъяснять свою позицию:

– Вот у меня есть знакомый в Подмосковье, – заговорил он при нашем всеобщем молчании. – Мужик состоятельный. Волевой. Пасечник. Хозяин отменный. И накормит и напоит. Словом – душа человек.

Одно время сын его ходил ко мне заниматься английским языком. И раз под настроение и познакомил меня со своими родителями. В первое время я в них, а они во мне души не чаяли. Люди со связями. А я без работы был в то время.

Было это ещё до горбостройки. Закон о тунеядстве ещё в силе был. И то, что я не работал по специальности, меня угнетало. Обратился к ним за помощью, мол, так и так выручайте. А жена его, миловидная женщина с грудным певучим голосом, работала преподавателем домоводства в средней школе. Вот я и размечтался попасть с её помощью в школу и восстановиться учителем английского языка. Так они учудили, знаете что?

Во время своего монолога Игорь Васильевич стоя просвещал нас. А мы расположились комфортно, так как и кресла и диван создавали уют. И молча, слушали.

– Так вот – продолжал он. – В один прекрасный день, неожиданно для меня заявляется эта сладкая парочка к нам, вот сюда, на квартиру без звонка. И предлагают работу "не бей лежачего!". Я думал учительскую, а они мне про сторожа толкуют. Видите ли, им нужен на пасеку сторож. Вот они ко мне присмотрелись и решили я и есть самая, что ни есть подходящая кандидатура. Главное – это не зарплата, а стаж по трудовой книжке.

Супруга моя ненаглядная дома была и их поддержала. Скрепя сердцем, я согласился. Каждый месяц получал в колхозной кассе деньги – девяносто рублей и им отдавал. Естественно на работу не ездил. И так продолжалось наше сотрудничество целый год. Потом по своей инициативе, желая морально воскреснуть, не поставив их в известность, уволился. Сложности у нас возникли – и я перестал у них бывать.

И вот мужик этот через десять лет звонит, интересуется здоровьем моим и супруги. “Как дети?” – спрашивает. – “Все живы и здоровы! – отвечаю. – И всё благодаря вашим молитвам... Вот, вы, – называю его по имени и отчеству, – по национальности кто?” – “В советское время, – отвечает, – был русским по паспорту”. – “Та-ак! А сейчас?” – “Поляк!” – “Та-ак! А жена ваша, ни с кем ни сравнимая?..” – называю её по имени и отчеству. – “Украинка!” – “А сын?” – “Русский!” – “Та-ак!.. Хорошо! А объяснить мне вы можете, каким образом от поляка с украинкой сын русский получился?” – Молчит мужичина на другом конце провода – видать, я его озадачил…

– Люди везде плохие, - вставил в монолог хозяина Валерий Григорьевич. – А где хороших-то набраться?

– По законам Социальной логики нет людей ни хороших, ни плохих! - среагировал на эту реплику оппонента Игорь Васильевич. - И это надо запомнить, как "Отче наш" белогвардейцы запоминали. А они были добросовестными служаками в царской России, а вот Николая Второго-царя-батюшку, кормильца своего, так сказать отца родного ни защитили, ни спасли. А сами чего учудили? Не знаете? Придётся просветить! Дёру дали! Отчизну свою ненаглядную, православную, на «растерзание» большевикам, да анархистам отдали. А почему? – Вопрос не праздный, так сказать, на засыпку! Кто ответит?

Пришлось мне взять инициативу в свои руки.

– Есть люди правильные и неправильные, – заговорил я. – А людей хороших и плохих в природе не существует, так как один и тот же человек может быть плохим для одних и хорошим для других людей – "курвой", – произнёс я и удивился своему проникновению в святое святых – в содержание произносимого слова. Даже проникся этим состоянием бытия. "И нашим и вашим".

– Верно! Правильные те люди, которые отцовский род сохраняют несмотря ни на что, - мы с Игорем Васильевичем были заодно и достойно оберегали память 26 миллионов советских людей, павших смертью героя в борьбе с фашизмом в годы Великой Отечественной войны. – Корни у человека должны быть как у дерева! Ураган, скажем, пронесётся, так одни деревья лежат вырванные с корнями, а другие стоят поломанные. И восстановлению не подлежат. А те поваленные, которые ураган так и не смог сломать – силушки не хватило, можно восстановить. Всё дело в корнях! А нет корней, надо образумиться и пустить их – корни свои в почву благодатную Евразии и собрать урожай на зависть врагам нашим и внешним и внутренним.

Мы с ним говорили, дополняя друг друга и расширяя своё восприятие мира и обыденного и глобального.

Рафик Раитович усердно шёпотом, стараясь нам не мешать, поддакивал, вроде бы соглашаясь. И наоборот Валерий Григорьевич на всё определённо имел свою незыблемую точку зрения. И услышанное истолковывал по своему. И всё порывался говорить, но хозяином был Гевашев Игорь Васильевич и пальму первенства никому не собирался уступить.

- Вот, к примеру, Чкалов, ваш тёзка, тоже Валерий, какой по счёту ребёнок?

Гости переглянулись, но, не зная ответа, гордо хранили своё молчание.

– Десятым, - подсказал я. – Жизнь замечательных людей – целая библиотека жизнеописаний замечательных самородков – все они, как правило, из многодетных семей. Возьмите психиатра Бехтерева, всемирно известного учёного. Так он – тринадцатый ребёнок по рождению. А господин Жириновский, как и его оппонент - товарищ всех угнетённых Ампилов – шестой. А разница между ними существенная. И всё потому, что один из них происходит от второго брака. Так сказать от матери! И совсем нетрудно догадаться кто это?!

– Кстати, – вставил Игорь Васильевич, – враг сытой Америки номер один Бен Ладен – семнадцатый ребёнок. А Адольф Гитлер – четвёртый! Нынешние руководители – первые и вторые... Люди бездарные! Отсюда наши беды и всемирные катастрофы!

– А вы какой? – обращаясь ко мне, блеснул белозубой улыбкой Рафик Раитович.

– Я-то третий, как и Игорь Васильевич. У нас с ним корни многодетных семей. Да и сами с усами их укрепляем и денно и нощно. И сыновья, и внуки есть и надеюсь, что и правнуки и праправнуки ещё будут. Но хочу обратить ваше драгоценное внимание на то, что трагедия в том, что эти выдающиеся люди России корней своих не пускали, то есть семьи свои не укрепляли, так как не знали законов писанных и не писанных Железной логики России. Всем им надо ещё подучиться у педагога-мыслителя всех времён и народов Игоря Васильевича Гевашева. Давайте ему поаплодируем.

Я захлопал в ладоши, и наши знакомые захлопали тоже. Я их сердечно за старого своего знакомого поблагодарил.

– У меня, – сказал с располагающей улыбкой Игорь Васильевич, поднятой рукой успокаивая нас, – мама седьмая из девяти детей. А папа – четвёртый. И что интересно сначала у их родителей родилась дочь – моя тётя Анна Ивановна. Затем появилось трое сыновей. Вот самый младший и оказался моим папой.

- Вот это – трое сыновей – надо зарубить на носу! – продолжал я. – У нас, истинно русских, есть пословица то ли поговорка, то ли ориентация на здоровый образ жизни, да на стабильное продолжение рода. Вот у Игоря Васильевича и у меня по пять сыновей! Никакому президенту не догнать нас по пониманию жизни! Разумей, как понимается! Один сын – не сын, два сына – полсына, а три сына как один сын! И из этого понимания и складывается могучий русский народ, а в оппозиции ему – население. Вот вы, – уставился я на Рафика Раитовича, – по национальности кто?

– Татарин он! – подсказал мой старый знакомый, побуждая меня не только проводить вместе с ним ликбез для инакомыслящих современников, но и сотрапезничать. Его половина – супруга, Оленька, в которой он души не чаял, накрыла к этому времени стол, разумеется, без спиртного. И моя рука автоматически потянулась за ломтиком сыра.

– Таак! – нараспев произнёс я. – Подтверждаете свою принадлежность к татарам?

– Татарин я!

– По отцу! – А по матери?

– И мать – татарка!

– А жена?

Татарин промолчал. Нахмурился.

– Украинка она у него, – вставил Валерий Григорьевич. – И у меня – жена нерусская! Коми по матери!

– А сами вы кто?

– Мордвин, по отцу, а по матери – русский. Но отец считается татарином, и живут мои родители в татарском селе. Разреши позвонить, Васильич!

– Только один звонок! – смилостивился Игорь Васильевич. – Только не ссылайся на меня! Ты – это ты! Я – это я! И запомни, человек правильный обязан заниматься только тем, что очень хорошо знает. А ты чепухой занимаешься и меня с панталыки сбиваешь! А почему? Да потому, что ты – население! А я, мы вот, – он пальцем показал на меня, ткнул в грудь себя, – народ!

– Никак не пойму, – воскликнул театрально я, – такой талантище и в этой дыре пропадает! – Я рукой провёл над своей головой и пальцем ткнул в угол на потолке. – Такого, пожалуй, в ваших хоромах не увидишь!

Паутина опутывала целый угол потолка восьмиметровой комнатки. Гости с нескрываемым интересом исследовали весь потрескавшийся потолок, стены с обветшалыми обоями, пол со щелями, и выразили недоумение её состоянием.

– И это потому, что этот удивительнейший из людей, когда-либо, живших, – заговорил пылко я, – спасает людей в прямом смысле! Когда-то он спас меня – вернул смысл жизни. И я поверил в самого себя и стал чудотворцем, как и он. Вот сейчас, что он делает? Спасает и меня и вас! А каким образом, спросите? Своим естеством. Игорь Васильевич, дорогой, объясни, пожалуйста, как ты это делаешь? Господам или товарищам, как вас там звать-величать?.. Давайте определяйтесь, кто есть кто в пространстве и во времени.

Со стороны можно было подумать, что собрались чокнутые и занимаются между собой разборкой. На самом деле всё обстояло куда сложнее.

Игорь Васильевич, чувствуя локоть друга, снова заговорил:

– Давайте перенесёмся в США. Есть ли там американский народ? Разумеется, нет такого народа! А что есть? Население. А в Германии? Турки командуют! А во Франции? А там арабы хозяйничают! А как обстоят дела в Англии? Везде смуглые и чёрные люди. А куда белые делись? Да вырождаются белые люди!

Беда пришла и в нашу многострадальную страну с приходом Горбачёва к власти! Разрешили вернуться на родину потомкам белогвардейских казаков на Дон. Крымским татарам, предавшим Советскую власть – в Крым. А чеченским семьям, сотрудничавшим с нацистами в годы Великой Отечественной войны, в Чечено-Ингушскую Автономную республику.

И началась катавасия! Убийства, погромы, беспорядки стали повседневным явлением.

С приходом «царя Бориса» войны сукины дети развязали. Бывших пионеров, комсомольцев друг с другом стравили. По радио, телевидению громогласно объявили, что самый лучший чеченец, воспитанный пионерскими, комсомольскими и партийными ячейками – это мёртвый чеченец!

И нашла коса на камень! Всю отборную ельцинскую рать со всей наимощнейшей техникой с символами самодержавия двинули на покорение гордого чеченского населения.

И, что интересно, как может патология-царь осколка империи понять, что, как правило, чеченец происходит от мамы, а контрактная патология на бэтээрах от матерей.

Что чеченца нельзя убить! Когда тот падает, на его место встаёт брат с оружием в руках. Такая у них рождаемость как грибы после дождя.

Когда убивают русского – на его место встаёт другой бедолага русский, так как у русских - детей раз-два и обчёлся. Таким образом, идёт физическое истребление, то есть геноцид русских людей.

Русских, как коренных жителей земли русской, можно искоренить пьянством, наркотиками, сделать бомжами, что мы и наблюдаем в повседневной жизни. Иначе чем геноцидом (а повторение – мать учения) русского народа такую "заботу" правителей–временщиков мифической России назвать нельзя.

А Чечню я представляю как потревоженные появлением грабителей ульи. Рой пчёл в одном из ульев взбунтовался! И они, непримиримые, разлетелись по всему миру. И будут не только за искалеченные судьбы свои, но и близких, родных мстить, мстить, мстить! И житья «бракоделам», то есть патологии виновной в чеченской трагедии не будет ни днём, ни ночью!

Что делать! Надо народным мстителям разъяснять популярно, что нашим общим врагом стала социальная психология Запада, по законам которой к власти в 1985 году, проклятом советским народом, пришла благополучная патология бытия. А нам нужна Железная логика России, по законам которой к власти придут достойнейшие люди – люди, которые противостояли разрушению СССР, люди «с улицы» с исписанными трудовыми книжками, то есть, как и в 1917 году люди неблагополучные. Они то и наведут порядок в Евразии.

А в эпоху Сталина Иосифа Виссарионовича семьи были многодетными – прекрасная половина человечества не боялась рожать! Они были уверены в завтрашнем дне. Надо вернуть людям веру в грядущее возмездие оборотням из КПСС через просвещение! И не просто просвещение! А просвещение по писаным и неписаным законам Социальной логики России. Не имеющие праведного рождения русские парни должны жениться только на русских девочках-девственницах, чтобы выправить русскую нацию. А для чего это нужно, спрашивается, сделать? Социальная логика отвечает: "Это надо сделать, чтобы искоренить такие позорные явления как пьянство, наркоманию, курение, проституцию. Чтобы человек будущего не мог гадить на родной земле. А это только тогда возможно, когда у малыша будет мама, а с работы будет приходить папа, как это было до Великой Отечественной войны".

Я посмотрел на часы – два часа лекции-монолога – было от чего обалдеть невольным слушателям. Такое не каждый день услышишь.

– Вы москвичи? – прервал я лекцию конкретным вопросом, обращаясь к невольным слушателям, украдкой поглядывающим на наручные часы. И невольно подумал о том, что Игорь Васильевич не из обидчивых, вообще не обратил на меня никакого внимания, так глубоко залез он в лабиринт политики. И видимо, искал и пока что не находил из него выхода.

И я решил ему помочь.

– Слушай, Игорь Васильевич, дорогой! Им ехать надо! А нам с тобой горло поберечь нужно. Вот я и спросил их, а они переглядываются и молчат неспроста это.

Валерий Григорьевич улыбнулся.

– Из городка мы!

– Военного, - добавил Рафик Раитович.

– Так вы военные?

– Я нет, а Роман бывший прапорщик. Кстати служил в Германии.

– Не Роман, а Рафик, – поправил я Валерия Григорьевича.

– Геннадий Васильевич! – заговорил, подливая нам чай, гостеприимный хозяин. – В нашем доме, на первом этаже живут татары – прямо экзотика! Тоже с кликухой – Роман, а на самом деле – Рафаэль. Жена его Светой себя называет, а на самом деле никакая она не Света, а Сания. А в другом подъезде тоже татары живут. Спрашиваю мужчину, хозяина грузовика, как вас звать-величать? А он мне в ответ: "Зовите Сашей". Так он и имени своего настоящего не назвал.

– Конспирацию соблюдают! – стал я подытоживать нашу встречу на примитивном бытовом уровне. – Ну, на сегодня предостаточно. Думается мне, Игорь Васильевич, что из них ещё получатся правильные люди, хотя они и первые по рождению!..

– Как Рафик Раитович? – обратился к ныне военному пенсионеру в 47 лет мой старый знакомый. – Получится ли ещё из тебя, дорогой, правильный человек?

– А я и так не пью, не курю!

– Знаю, родной! А род отцовский думаешь восстанавливать?

– Так он же в Германии служил, – воскликнул я. – Оттого и мусор прозападный в голове!

– Думается мне, – собираясь проводить нас до метро, сказал Игорь Васильевич, – Рафик Раитович сможет тебя насчёт "мусора" настоящего, по-нынешнему мента, просветить. Представляешь, в этом году мне подфартило, и совершил я с ним путешествие в Татарстан, на малую его родину за его счёт. А там бедолага лежит и не встаёт четвёртый год. Что поделаешь – тряхнул я своими мощами. Жена и сын несчастного понятливыми оказались. И всем миром поставили парализованного "мусора" на ноги.

На глазах чудотворца заблестели слёзы.

Я сказал ему, что мы не маленькие и сами найдём дорогу в метро – оно не за горами, а рукой подать.

Игорь Васильевич сердечно обнял татарина, и добавил, обращаясь скорее ко мне:

– Рафик Раитович – человек дельный. Так сказать помог нашей отечественной науке. Это благодаря его титаническим и материальным усилиям я издал книги. Правда, мизерным тиражом в сто экземпляров. Но всё же...

Так что звони, родной! Вот так как сегодня, соберёмся у меня и продолжим наш познавательный ликбез. Не красота, как утверждал эпилептик и игрок в азартные игры Достоевский, а просвещение по писаным и неписаным законам Социальной логики спасёт мир! Но они молодцы! И знают, что делать! Рафик Раитович проследит, чтобы сын его женился на татарке. И таким образом спасёт свой отцовский род! И не только спасёт, но и наладит свои отношения с родным отцом. И думается мне, Валерий Григорьевич со временем образумится и хотя бы попытается спасти свой отцовский род от вырождения!

И надо запомнить, что все наши беды от матери шлюхи, прокуренной и, выражаясь современным языком отморозков, затраханой и от отца – ловеласа, который ни одну юбку не пропустит.

В метро "Сухаревская", подавая руку своим новым единомышленникам, я воскликнул:

– Вообще Игорь Васильевич – чудак, каких свет ещё не видывал! – заметив, как они между собой переглянулись, я добавил: – Это я у него пиратом стал. Не только пиратом, но и пиратом-контрабандистом. И как это произошло, я вам при случае расскажу!

И глядя им вслед, от души посмеялся над своей глупостью. Всё же предпочитал свято соблюдать неписаный закон Логики  Разума  "Смеяться можно и нужно, но только не над человеком или его слабостями, как делают отморозки от буржуазной прозападной культуры на эстраде, а над своей надуманной глупостью".

И верил в то, что только тогда двуногая букашка, которая возомнила себя человеком, образумится и спасёт в себе Его величество человека, свободного от самоедства и вырождения! А Его величество человек, восстанавливая свою родословную, спасёт не только себя от физического и морального уничтожения, но и животный и растительный мир планеты – Земля.

2004 г.

< Предыдущая		Следующая >