Г л а в а 10

ВЕРКА С НАГОРНОГО

Он поймал себя на мысли, что его жизнь могла бы иначе сложиться, благополучнее, зажиточнее, если бы убеждения Гиргишана о том, что человек должен сам вопреки здравому смыслу, бескомпромиссно в схватке с обстоятельствами, отстоять самого себя, найти своё лицо соответствовали реалиям. Вполне возможно, поэтому Игорь, очертя голову, ринулся в кадры Дунайского пароходства. По пути туда развернул такую деятельность в своём воображении, которая его, успешно окончившего ещё в юношеские годы курсы рыбмастеров и поваров при Рижском УЭЛе, продвинула его из повара ресторана "Голубой Дунай" в студента педагогического института.

В реальной жизни, конечно, дальше должности повара в курортное местечко Лебедёвку на Чёрное море на подготовительный сезон дело не продвинулось.

— Уезжаю, — сказал он Гиргишану. — В Лебедёвку, пока поваром, а там...

— У тебя болезнь! — ухмыльнулся Гиргишан. — А какая знаешь?

— Ещё сглазишь!.. Не вижу ничего плохого в том, что устроился поваром. Я ведь в своё время рыбачил на СРТ «Добеле» в Атлантике. И коком был, и рыбмастером, и матросом. Так что не привыкать к трудностям. А там глядишь...

— Главное, ребята, сердцем не стареть, — пропел Гиргишан, пожимая ему руку, да так, что Игорь ненароком подумал, что кончится, так и не добравшись до Лебедёвки. Точно телепат, Гиргишан добавил, что Игорёк мало каши ел, потому и жидковат. Не потому ли и потянуло в повара. А там, действительно, глядишь, вместо социальных открытий, сногшибательных изобретений, нарастит себе нетрудовой мозоль, а к брюхатым, да с двойными подбородками у нас, в стране, особое доверие и чинопочитание

— Ладно! Хватит насмехаться! — оборвал его Игорь, ни капельки не обижаясь, наоборот благодарен за предупреждение и клятвенно заверяя Гиргишана, что ни брюха, ни двойного подбородка у него нет, и, навряд, ли когда будут, — А ты приезжай! Обещаешь?

— Лады!

Обещание своё Гиргишан сдержал. Его появлению в пансионате Игорь радовался точно малое дитё мячику. Точно также подпрыгнул раз от радости. Но тотчас помрачнел.

Он заметил, что Гиргишану в поле зрения попала одна деваха, щедро одарившая его приветливой улыбкой и дружеским подмигиванием.

— Ты, — предостерег его Игорь, — будь с ней поосторожнее!

— А что?

— Она ведь не одна, а с бригадой строителей-отделочников из Рени. Бригада "Ух"! Так отделают, что ни мама, ни близкие, ни я, друг твой закадычный, тебя больше не узнаем.

Гиргишан загоготал.

— Ты чего? — вытаращился Игорь. — Что-то я не так сказал?

— Мелко плаваешь, сударь! Ребятки эти так одна видимость. Все, по рожам видать, женатики, а она ничейная. Пальцем помани, с любым пойдёт.

— Так уж я тебе поверил!

— А ты попробуй!

— Ты так поёшь, как будто сам уже с ней побывал.

— Ещё нет, но надеюсь!.. Ладно, пойду, проветрюсь!

После его ухода Игорь повёл себя посмелее с незнакомкой, которая без стеснения выпрашивала то стакан компоту, то хлеба, то зачем-то ей понадобилась кастрюля.

— Такой товар, — попробовал Игорь к ней подкатиться, явственно намекая на пышные формы её тела, в обед, подавая ей тарелку супа с грибами, — и в малярах пропадает, — сам, кажется, смутился, покраснел от своей фамильярности с не­знакомым человеком.

А она ничего, блеснула озорно карими глазами.

— И ты ничего! — томно проворковала она. — Пока я здесь, мой ненаглядный, не теряйся. Подходи ко мне, потолкуем!

У Игоря, нежным взглядом, проследившим, как она уселась за стол к парням, сердце так и подскочило, вот только вот отчего, он и сам бы не смог при всём своём желании объяснить. Настолько её игривое обращение с ним было неожиданно. Он обвёл глазами парней. Странно! Все вроде не глухие, а никакой реакции на его заигрывание. Спокойненько сидят себе, обедают. Игорь тогда ещё не знал, что бедовая Верка дала зарок перед товарищами закадрить повара и, если холост — окольцевать. Через пару часов её бедовая подруга, поглядывая по сторонам, кокетливо сказала:

— Она у себя. Ждёт!

— Кто? — делая вид, что не понимает о ком идёт речь, — выдавил из себя пересохшими губами Игорь.

— У, какой непонятливый, — грозя маникюрным пальчиком, стала девица объяснять, словно в любви кокетничая, как найти Верку. И какая она толковая баба.

Игорь возмутился, как считал вполне резонно.

— Почему Верка? А не Вера? Или Верочка?

— Почему, почему? Откуда я знаю! Верка она, и есть Верка!

Задал этот вопрос он и Вере, когда без особых усилий нашёл её в уютной комнате на втором этаже одного из пока ещё пустующих спальных корпусов пансионата. И всегда так, вместо того, чтобы понравиться даме сердца, стал распространяться перед Верой, как неудобно называть её Веркой, и о достоинствах большого друга Гиргишана. К стати неженатого и обеспокоенного холостяцким своим положением. Тем самым намекая, что есть шанс "убить медведя".

— А почему вы не пришли вместе?

Вот этого и сам не понимал, действительно, почему?

— Видишь ли, разминулись мы, — конечно, приврал малость, просто утаил правду от Гиргишана, и не сказал куда идёт.

— Таак, ну, а сам, женат или как?

— Ах, это сладкое слово "свобода!" — воскликнул он, выдавая себя.

— А ты ничего! — вдруг прошептала скорее для себя Вера, точно уясняя, что женатый человек для неё потерян раз и навсегда. И ей, видимо, не хотелось в это верить. Обвивая его руками, притянула к себе. Вот этого он и не ожидал. Что ей пришло на ум? Только, не успел Игорь опомниться, как его губы обжёг страстный поцелуй. — А теперь иди! — добавила она, подталкивая его к двери. — Иди, и приведи мне своего друга. Так и скажи, что у меня к нему большая любовь! И не только платоническая, как к тебе.

Чего только не сделаешь ради прекрасного пола! Он, сколько в нём было сил, припустился за Гиргишаном.

— Прямо, сейчас? — опешил Гиргишан, улавливая подвох, что его разыгрывают.

— А когда же ещё?

Игорь довёл его под понимающими взглядами двух женщин маляров, посторонившихся, чтобы их пропустить в корпус. Игорь остановился и прошептал, точно его могли услышать кроме стен ещё кто-то, что было нежелательно.

— Дальше сам! — и указал на дверь.

Гиргишан потоптался нерешительно перед дверью, всё, оглядываясь на Игоря, который знаками и жестами подбадривал его. Наконец, он решился, постучав предварительно, вошёл, плотно прикрывая дверь. Игорь подождал немного, но он не вышел. Осторожно подошёл к двери. И в этот момент щёлкнул ключ, делая обороты. "Заперлись!" дошло до него. И ему так стало неудобно, что торчит перед запертой дверью, за которой мужчина и женщина, средь бела дня, не зная друг друга, интимничают. В коридор вошёл ещё представитель мужского пола, здоровяк и направился к двери. У него, хотя он и не трус так и подпрыгнуло сердце. "Ну и влип! — мелькнуло у Игоря в голове. — Сейчас дурь выбивать будут!" Но ничего подобного не произошло. Подойдя, мужчина потянул на себя ручку дверей, протянул понимающе:

— Заперто.

Игорь хотел его сразу спросить, что он понял. Но не успел, парень сам заговорил:

— И сам женился бы на Верке, если бы не женат был. Да, на тебе, земляк, и лица нет!.. Понимаю! Понимаю!

— Ничего, ты не понимаешь! — отрезал Игорь, засовывая руки в карманы брюк, рванулся к выходу.

— Ну, не скажи! — пронеслось ему вдогонку. Как только не бесился он, Гиргишан так и не появился ни в тот день, ни в полночь. Игорь знал, где он. Но не решался туда пойти. Не пришёл кавалер и на завтрак. Тогда под многозначительными взглядами маляров мужчин и женщин, он ринулся на его поиски.

Постучал в дверь, в которую вчера он вошёл. Тщетно прислушивался.

— Если к Верке, — услышал знакомый голос за спиной. — Так её нет!

Так и есть тот здоровяк.

— Да не она мне нужна!

— Понимаю! Понимаю! — доставая ключ из заднего кармана брюк, воскликнул молодой человек, жестом приглашая пройти в комнату.

Повинуясь, Игорь вошёл. Десятилитровая бутыль на полу, наполовину опорожнена. Он повернулся уходить, так как не увидел ни Гиргишана, ни очаровательной хозяйки.

— Обижаешь! Не успели познакомиться, а уже собрался уходить, — загородил ему дверь парень. — Давай вмажем! Так сказать за знакомство.

— Признаюсь, — откровенничал Игорь, — по тем незапамятным временам приходилось в подобных случаях опорожнять предложенную тару, но всем своим существом я внутренне противостоял мертвящему бытиё губительному процессу употребления горячительных напитков. Считал, не к чему втягиваться!

Борис, так звали парня, придерживался другой философии. С опорожнённым стаканом "зайбера" язык у него развязался в нужном направлении.

— А что? — сказал он, когда Игорь присел на краешек стула у двери. — Верка баба исправная, целка (девственница), так сказать. Со справкой гинеколога. Ни разу не была замужем. К тому же приплюсуй — работящая, в Гидроморстрое на хорошем счету. Мужика я рассмотрел ещё в столовке. Мужик ничего. Приплюсуй — холост. Чем не пара на всю жизнь до гробовой доски? Ну, норок! (На здоровье!)

И прежде чем я раскрыл рот, он опорожнил второй стакан. И стал наполнять его для меня вином из банки.

— Уж не женить ли его собрались? — вслух изумился я своей догадке, смутно соображая, в какую историю мы попали.

— А ты, земляк, догадлив.

— А сейчас они где?

— Где молодым полагается быть, а? — добродушно рассмеявшись, Борис протянул мне до краев наполненный стакан. — За новобрачных!

Была, не была! И в тот день впервые, кажется, в своей жизни я набрался до чёртиков. К счастью, начальства в Лебедёвке не было. Не сезон. И всё обошлось. Маляры, глядя на меня, покатывались со смеху.

— Умора, а не повар!

Но мне, признаюсь откровенно, было не до смеха.

— Как же так! — досадовал я. — А ещё друг называется! Не поставил в известность меня, не посоветовался, так сразу, не зная человека, очертя голову бежать в загс. Разве так можно?

Борис, любивший поесть "на халяву", сочувственно похлопывал меня на кухне по плечу как давний приятель, а когда рука соскальзывала, приговаривал:

— Понимаю! Понимаю!

— Отстань от меня! — раз сказал я ему, когда мне его "понимаю!" надоели до чёртиков. Мозг мой разгорячённый вином был в беспомощном состоянии предпринять какое-либо решение.

— Разве я не понимаю! — сказал Борис, воспринимая мою обеспокоенность как нежелание потерять Веру. — Верку потерять! Значит не судьба. Когда разведёшься, положись на меня. У нас в Ренях девахи — пальчики оближешь! И все целки, так сказать, холостячки!

— Да, не надо мне никакой девахи, — горячился я в своём бессилии, узнать что-нибудь о местонахождении Гиргишана и Веры.

Никто этого не знал, а может, знали, да молчок.

— Понимаю! Понимаю! Тогда, зачем к Верке приходил?

Сколько сил, энергии, в конце концов, здоровья я вложил в Бориса, но, очевидно, из моих путаных объяснений, что у Гиргишана уже есть жена, он так ничего не уяснил для себя и не сделал никаких выводов.

Через неделю, я был в Измаиле, заехал к Гиргишану. И вот что он рассказал.

"Веришь – никакой близости!"

Честь по чести подали они заявление в Ренях в загс, по поводу этому кутнули в местном кабаке. Весело пролетел вечер. Хотели везти его к её близким и родным в село Нагорное, да он запротестовал. Не готов, мол, ещё. Разница в возрасте!.. Надо на трезвую знакомиться. Отоспаться надо. А куда? В гостиницу! Устроили без проблем. Закрылся он и размышляет: "Где я? И что со мной происходит?" Трогает себя, он ли это? Вроде он. Вот как набрался.

Но ум Гиргишан никогда не пропивал, а тут и в загсе побывал, и его уже любят самозабвенно. Так сказать, любовь с первого взгляда! Только так, как и положено любить. На всю оставшуюся жизнь!

Погасил свет, прислушался. За дощатой перегородкой кто-то злорадствовал по поводу женщин.

"Сам читал? — спросил другой голос, помоложе. — Как же рассказ с такой тематикой опубликовали?" — "Это ж перевод с английского!" — "Ааа!.. Валяй!"

Рассказчика увлёк, очевидно, сам смысл повествования. Как бы то ни было, Гиргишан заслушался, хотя и устал от впечатлений и выпитого. И что интересно, почему-то спать расхотелось. И вот что он услышал.

"Живет в Нью-Йорке состоятельный журналист в шик модерн этаком отеле. День, другой. И вдруг захотелось ему развлечься. Задумано-сделано! Выбрал номер заведения ширпортреба, — на этом месте рассказчик захихикал, — сам понимаешь какого! И приглашает избранницу на вечер к себе в номер.

Приезжает красотка. И умна, и стройна, и мила. Вдобавок талантлива. И танцует и поёт. И сварганить ужин на комфорке мастерица.

Дошло дело до главного. До того, для чего он её пригласил. А он, журналист-международник, глазеет на неё. И вдруг родилась у него в голове сумасбродная мысль: падшую красавицу на путь истинный наставить". — "Он, что рехнулся! — вставил слушатель. — Это и лейтенанту Шмидту не удалось".

— "Только без комментариев! — потребовал рассказчик, грубо и со знанием дела, вернее того, что из них двоих первая скрипка отводилась ему. — Так вот, вместо дела, журналист, расчувствовавшись, понёс ахинею про свою маму, отца, и ещё что-то душещипательное, что по его понятиям должно тронуть самое чёрствое сердце. Словом сделал всё, что мог, чтобы, расположить её в своих что ни есть самых гуманных к ней отношениях. Сделал ей предложение. И тогда она, вся в слезах, дала обет быть верной только ему одному. Порвать с той жизнью, которую вела. И оба они были на седьмом небе от счастья, что встретились. Разумеется, никакой близости не было и в помине". — "И что в итоге получилось?" — "Просил ведь, не перебивать!.. А у него был друг…" — "Всё! Всё! Можешь не продолжать! И так понятно!" — "Пари, что не знаешь, что было дальше!"

Слушатель не разгадал конца истории. Сдался на милость победителя.

Из дальнейшего следовало, что близкий друг жениха, то же журналист по профессии, высмеял такое решение. Теоретически, заявил он, так может быть, а на практике идеала нет. Подведёт под монастырь. Решили проверить на деле. Поселился смазливый скептик в том же номере, где был невестой дан обет верности. Нелегко было заполучить девицу, всё же дозвонился он в то заведение, обещали прислать. И вот она перед ним гордая своим решением выйти замуж за достойного человека. Стать на путь истинный. Объясняет, что не может скрасить его вечер. И тогда он пускает в ход последний аргумент — деньги.

"Нет! Нет!" — говорит она ему.

"Об этом никто не узнает, слово чести!.. Хорошо! — соглашается он с её доводами. — Приляг на кровать! Я полюбуюсь! Посижу здесь, где сижу!"

Но кто устоит перед чемоданом ассигнаций? И она раздвинула ноги…"

Уже за полночь, наконец, голоса затихают. Оба собеседника единодушны в одном — деньги всё могут, проститутку, как и "горбатого только могила исправит!"

"И Верка моя хороша, и стройна, и мила!" — протрезвел Гиргишан от внезапного наслоения мрачных мыслей. С неприязнью стал он думать обо всей этой истории со скоропостижной женитьбой. Нагуляются, приживут ребёночка, а ты, как "козёл отпущения", паши на производстве. Снабжай, воспитывай.

— Нет! — заревел он. — Нет! Ещё раз нет! Не бывать этому!

Когда веселая компания собралась у гостиницы, посыльной, деликатный парняга с ямочками на щеках, и ввалившимися глазами от бессонной кутерьмы, развёл руками, объявив, что жених исчез бесследно, Верка прослезилась:

— Как же так! Как же так! Поверила! Хорошо, что не доверилась прохвосту!.. — только и произносила она.

Вникать же в происходящее глубоко ни у кого не было желания. Все ещё не отошли от застолья.

Компания подхватила её, как будто ничего и не случилось. Через полчаса она жила своей прежней жизнью, вроде и не было ни какого заявления в загс.